В 1965 году между Индией и Пакистаном разыгрался вооружённый конфликт, за пограничный штат Кашмир. Свою помощь в его урегулировании пре СССР. Дипломатические усилия страны были потрачены не напрасно: в январе 1966 года в столице Узбекистана при посредничестве председателя Совета Министров СССР А.Н. Косыгина президент Пакистана Айюб Хан и премьер-министр Индии Лал Бахадур Шастри подписали Ташкентскую декларацию, которая подвела итогов черту под конфликтом.

Загадка смерти Лал Бахадур Шастри

По случаю мирного соглашения был организован грандиозный банкет, через час после которого индийский премьер скончался.

Что послужило причиной внезапной смерти Шастри?

С этим и другими вопросами я обратился к непосредственному свидетелю тех далёких событий, бывшему старшему метрдотелю Кремля Ахмету Саттарову. Это была наша последняя встреча, вскоре после которой Ахмета Саттаровича не стало.

— Ахмет Саттарович, в чём заключалась ваша работа?

— С 1960 по 1972 год я работал старшим метрдотелем спецгруппы в Кремле, мы обслуживали первых лиц государств на дипломатических приёмах. Меня как человека, знакомого с восточным, мусульманским этикетом, чаще всего направляли к делегациям с арабского Востока, из Африки. Я ездил по стране с президентом Мали Модибо Кейта, королём Марокко Хасаном II, с президентом Египта Абдель-Насером, правителем Ирана шахом Пехлеви и другими известными личностями, обслуживал их в посольствах.

Работа была очень напряжённой. Правда, и вознаграждение было весьма неплохим: мы получали зарплату в 500 рублей (для сравнения: рядовой инженер в те

Годы имел не больше 120 рублей). Все чистые продукты, которые оставались после банкетов, мы забирали к себе домой, кормили семьи. Одежда также была за государственный счёт. После мероприятий нас на «Чайках» и «ЗиЛах» развозили по домам. Так что жаловаться на жизнь было бы грешно.

— Расскажите подробнее о событиях января 1966-го.

— Тогда между Индией и Пакистаном разгоралась война. Советское правительство решило примирить враждующие стороны, организовав в Ташкенте встречу руководства Индии и Пакистана, на которой решался вопрос о перемирии двух стран.

Пакистан представлял президент Айюб Хан, Индию — глава индийского правительства Лал Бахадур Шастри. Процесс переговоров шёл около месяца. Каждая делегация жила в отдельных загородных резиденциях. Косыгину приходилось совершать челночные поездки между этими резиденциями, чтобы склонить руководителей двух азиатских стран к перемирию. Усилия его увенчались успехом — договор о мире был подписан.

— Как вы готовились к обслуживанию таких вькокопоставленных гостей?

— Их обслуживание входило в наши непосредственные обязанности. Со мной было 34 лучших кремлёвских официанта и метрдотеля, но сил не хватало, мы валились с ног от усталости.

Хотелось не просто организовать процесс, а чтобы всё прошло на высшем уровне. Мы извлекли из запасников сервизы эмира Бухарского — золочёную посуду, серебряные блюда, нашли рюмки из тёмного горного хрусталя и даже на таких высоких гостей смогли произвести впечатление.

Во время переговоров, кстати, был такой эпизод, характеризующий трудность протокольной рассадки. Министр иностранных дел Андрей Громыко и начальник протокольного отдела МИД Фёдор Молочков решали головоломку: как рассадить на первом обеде участников переговоров? Обычно, если присутствуют две стороны, то их сажают друг против друга, жён — по правую сторону, и все, никаких проблем. А как быть, когда имеешь дело с двумя враждующими сторонами? Тем более что дело касается восточных правителей. Правая — почётная сторона, как бы не истолковали, что севшему справа от Косыгина оказали больше внимания. Необходимо было соблюсти нейтралитет. Но как?

«Ты старший метрдотель, ответственный за этот приём, — обращается ко мне Фёдор Молочков, — что ты думаешь по этому поводу?» Я предложил: давайте посадим Айюба Хана и Лала Бахадура Шастри по бокам от Рахманкула Курганова — тогдашнего председателя Совета министров Узбекистана, Косыгин с заместителями будет сидеть напротив. Жён сажать не будем, а то этикет усложнится. Таким образом решим проблему.

— О, какое интересное предложение, приняли ею?

— Да, никакие аналитики не придумали бы лучше. Вообще, за это обслуживание меня хотели представить к правительственной награде. Но из-за смерти Шастри все скомкалось, и о награде больше не вспомнила

— Расскажите об этом поподробнее.

— По окончании успешных переговоров был организован банкет, после него с обслуживающим персоналам встретились Косыгин, местное руководство — Курбанов, Насриддинова и другие. Нам вручили грамоты правительства Узбекистана. Алексей Николаевич сказал прилюдно: «Старшего наградить!». Я подумал: медаль получу или даже орден, вроде «Дружбы народов».

На самом деле работа была адская. Мы обслуживали фазу в трёх местах, работали чётко, слаженно, предугадывали любое желание клиентов, перехватывали любое движение, любой жест Предупредительность была моей фишкой, отличительной чертой, поэтому я и стал старшим метрдотелем.

Ну, вот, банкет закончился, гости разъехались. Мы, довольные, отправились в гостиницу И вдруг охранник из 9-го управления КГБ, с которым только что пили коньяк, заходит ко мне и говорит: «Саттарыч, вставай, Шастри убит!». Я — ему: «Брось ты, к чёрту такие шутки!». Он говорит: «Это не шутки, буди своих!» Ребята тоже в недоумении. На нашем 6-м этаже корпункт был американский, там поднялась суета невообразимая. Американки полуголые, в прозрачных одежках, выскакивали и звонили по своим редакциям — передавали сенсационную новость.

Меня с тремя коллегами посадили в «Чайку» и фазу надели наручники. Иностранцы тут же бросились снимать нас со всех сторон. Повезли в местечко Дульмень, раньше там была временная резиденция эмира Бухарского. Само место невероятно красивое — арыки, винофадники. Но нас бросили в полуподвал, запретили разговаривать между собой, поставили охрану. Первоначальная версия смерти Шастри — отравление. Поскольку мы вчетвером обслуживали самых высокопоставленных лиц на банкете, фазу попали под подозрение.

Сидим. Привозят личного повара Шастри. Он готовил блюда, а мы подавали. Индус рыдает — тоже под подозрением. Шесть часов, проведённых в подвале, показались нам вечностью. Наконец, к нам пришла целая делегация во главе с Косыгиным. Наши освободители. Шастри сделали вскрытие и установили, что умер он своей смертью — от четвёртого инфаркта. Перед нами извинились и отпустили. А мы даже со стульев не могли подняться. Я до сих пор заикаюсь после того случая, а Лёва Лапшин, мой коллега, так он, вообще, поседел за эти шесть часов.

— Как завершились эти события?

— Я поехал домой отдыхать. Отец, узнав о трагическом происшествии, сказал: «Сынок, уходи с этой работы! Конечно, место выгодное, но всё, что мог, ты получил. Вот увидишь, в случае чего крайним сделают татарина: тогда опозоришь не только нашу семью, но и всю нацию». Но я ослушался отца и ещё несколько лет проработал в Кремле.

Журнал: СССР — летопись страны 1965-1970 №4, 2020
Рубрика: Совершено секретно
Автор: Ахмет Саттаров, беседовал Азат Ахунов